Греховная страсть
Они - мать и сын, жили в частном дому на тихой окраине города, утопавшей в густой зелени и которая в начале века была, на самом деле, деревушкой, заселенной потомками бывших крепостных крестьян князя Апраксина. Жители ее всегда отличались дородностью, высоким ростом. Женщины - белотелые, с пышными формами. Мужики - богатырского телосложения. Говорят, до революции их, в основном, забирали в кавалергарды, церемониальную стражу императора. Неизвестно, чья кровь здесь брала вверх - аристократическая или крестьянская, но, безусловно, одно было ясно, что на этих местах крепко смешались эти сословия, столь далекие друг от друга в имперской табели о рангах.
Время от времени в жилы хиреющей знати вливалась новая кровь, оздоровляя княжеский род и наделяя его наследников крестьянской сметкой и хваткой, а среди крепостных появлялись утонченные с ангелоподобными ликами дети.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять - мать и сын местного происхождения. Мать, ее звали Татьяна, была светловолоса, с темно-синими глазами, и довольно высокого роста. Ходила она, чуть наклонившись вперед, будто ее тянули вниз своей тяжестью груди, распиравшие любую одежду, словно арбузы в тряпичной сумке. От этого казалось, что ее широкий зад, плавно колыхавшийся при ходьбе, больше выставлен. Ей было лет под пятьдесят.

Сын же, юноша лет семнадцати, прозванный старомодно Николаем, наоборот, имел вид тонкий, прозрачный. Широко раскрытые голубые глаза, белокурые кудряшки, белое личико, красные девичьи губки. Он всегда держался поодаль от шумных компаний ровесников, да и те не приставали к нему, не дразнили. Он был какой-то чужой и жил так, сам по себе, все больше с матерью. Но времена шли, он рос, и подошла пора, когда уже стало неудобно ходить с матерью, взявшись за руки. Он теперь все больше сидел дома, смотрел телевизор, читал книжки, в основном, детские.

Ему нравились эти тихие вечера с матерью, когда она молча занималась каким-нибудь своим делом, сидя в углу гостиной. Татьяна работала страховым агентом, и у нее был свободный график. Большей частью она находилась дома.

Коля в последнее время стал замечать в себе большие перемены. Белая шея теле ведущей или какой-нибудь актрисы, выпуклости под их платьем, в неожиданном движении, изгибе заставляли внезапно биться сердце учащеннее, вздымая плоть до ломоты. Тогда он долго сидел в кресле, украдкой бросая взгляды в сторону матери, стесняясь подниматься.

Однажды он вдруг увидел, что халат матери расстегнут больше, и в вырезе, как в глубоком декольте, видны белые-белые, даже чуть отливающие синевой, огромные груди. шеи, плавно переходящий в округлую спину. Кровь ударила в голову, и Коля густо покраснел, но в сумраке это было не заметно. Татьяна не увидела этого и продолжала так же сидеть в полу распахнутом халате, более того, она положила голую по локоть руку на низ живота, чего искоса успел углядеть Коля, и неожиданно засмеялась. На экране был забавный момент. Потом она машинально запахнула халат и, положив руку на колено сыну, сказала смешливым голосом:

• Какой потешный артист!
• Да, - хрипло поддакнул Коля.

Татьяна посмотрела на него несколько удивленно.

• Что с тобой, сынок? Заболел что ли? - спросила она.
• Нет-нет, - покачал головой Коля.

В эту пору он сделал себе открытие, что мать - ЖЕНЩИНА. Женщина, со всеми присущими ей прелестями, и что она очень женственна, соблазнительна. Но давно живет без мужчины - отец умер давно, когда Коле было лет четыре, и это обстоятельство придавало ей, быть может, больше пикантности, создавая какую-то атмосферу притягательности, недоговоренности, загадочности. Коля незаметно, даже для себя, стал следить за матерью, бросать украдкой взгляды на нее, с ужасом признаваясь, что в нем просыпается и усиливается с каждым днем неведомое доселе чувство. Нет, не любовь к матери, а любовь к женщине. Женщине, которая жила рядом, спала в соседней комнате, а тихими вечерами вместе смотрела телевизор, обдавая волнующим ароматом, терпким запахом, от которого кружилась голова.

Плоть всегда ломило, и ночью Коля просыпался от сладостного бурного семяизвержения, и он, сняв трусы, бросал их под кровать. Днем он их не находил на месте, а видел выстиранными и сохнущими во дворе. Он смущенно смотрел на мать, но та была невозмутима, словно ничего не замечала.

Однажды днем, после школы, он, входя во двор, увидел, что дверь дома широко распахнута. Шагая внутрь, он хотел сказать: "Мама, а что у тебя на обед?", но остолбенел. Татьяна, нагнувшись, мыла пол. Халат ее высоко задрался, обнажая весь зад. Колю словно ослепило белизной и обилием тела. Мать была в тонких узеньких плавках, из-под тоненькой полоски которых между ног кучерявились коричневые волоски. Взору открывались белые огромные ягодицы. Со страшной силой ломануло низ живота, и Коля быстро юркнул назад. Прислонившись к столбу рядом с крылечком, он закрыл глаза, стараясь успокоиться, но волнение долго не проходило.

Наконец он оттолкнулся и еще, не входя, крикнул, делая шаг к открытой двери:

• Мама! А что у тебя на обед?
• Уже кончились занятия? - откликнулась мать, выходя навстречу с улыбкой. - Что сегодня так рано?

В руке у нее была тряпка. Стряхнув, она бросила ее на завалинку.

• Заходи, сынок. Сейчас пообедаем.

Халат ее был снова распахнут больше обычного, открывая ложбинку между зажатыми белыми грудями. И тут она неожиданно, глядя на сына широко раскрытыми темно-синими глазами, высунула на мгновение розовый язычок и облизнула губы. Захолонуло сердечко Коли, и он аж зажмурился, так закружилась голова и ломануло плоть, от чего он со стоном наклонился.

• Что с тобой, Коленька? - тревожно спросила Татьяна, откидывая полной, словно перехваченной ниточками рукой золотистые волосы с лица.
• Ничего, мама, - прошептал Коля.

Мать внезапно схватила его за голову и прижала к полуголой груди. Он со слезами припал к ней губами, ощущая ее гладкую кожу.

• Ладно, Коленька, ладно, все будет хорошо. Все будет хорошо, - выдохнула она, гладя его по белокурым волосам.

После обеда мать истопила баньку и ушла туда.

Коля лежал во дворе на диване под яблоней и, глядя на синее небо, думал: "Что это со мной? Я влюбился в свою мать?.. Это же грех!.. Но как она красива!", - и в голове его с жутким волнением мелькнула мысль, заставив покраснеть до кончиков волос: - "А пизда у нее какая?.. Ах, ты! Ах ты!.. Какой грех!.. Но что делать?".

В это время дверь бани скрипнула, и голос матери крикнул:

• Коля! Коля!

Коля приподнялся с дивана и глянул в сторону бани. В проеме приоткрытой двери бани, подавшись вперед, выглянула мать, но Коля успел увидеть полностью ее голое тело, казавшееся на темном фоне еще белее, огромные свисавшие груди, складки на белом животе, коричневый мысок на лобке.

• Коля! Вода кончилась, принеси мне ведро воды и поставь у двери! - и Татьяна захлопнула дверь.

Вечером они молча смотрели телевизор, потом попили чаю и разошлись по своим комнатам.

Коля ночью проснулся от шума странных звуков, которые доносились из комнаты матери. Вообще-то, такие звуки часто доносились оттуда, почти каждую ночь, но сегодня они показались Коле особенно громкими и тревожными. Он быстро поднялся и прошел к матери.

• Мама! Что с тобой? - спросил он, открывая дверь, и остановился как вкопанный.

В свете торшера он увидел, что мать, откинув голову с закрытыми глазами, лежит совершенно голая, какая-то бархатная, - Коля всем телом почувствовал это, - поверх одеяла и судорожно трет между широко раздвинутыми ногами, там, где заросло буйной порослью и что-то розовело. Они сладко стонала, и груди ее неистово колыхались из стороны в сторону словно огромные белые шары.

Коля отступил назад и выскочил во двор. Прислонившись к столбу, он долго приходил в себя.

Когда он снова вошел в дом, мать в ночной сорочке сидела за столом в кухне, подпирая рукой разлохмаченную голову, и плечи ее тихо тряслись. "Плачет!", - подумал Коля, и жалостью резануло его сердце.

• Мама! Не плачь! - сказал он, подходя к ней, и положил руку на ее плечо.

Она обернулась. Она улыбалась, но в глазах ее стояли слезы.

• Я не плачу, Коленька, - ответила она, мягко глядя на сына и поглаживая его руку. Потом она грустно молвила: - Мне тяжело, сыночек. Очень.

И, помолчав, с какой-то затаенной мольбой в голосе тихо спросила:

• Ты видел?

Коля молча кивнул.

• Тринадцать лет без мужика Ни одного Никто не смог бы заменить мне твоего отца - прошептала Татьяна и, подаваясь вперед, медленно так прикоснулась губами к белому животу сына, чуть ниже пупка.

Плоть растопырила трусы, и они потихоньку сползли вниз. Если бы не этот торчащий член, можно было подумать, что это тело наливающейся соком жизни девушки.

• Ты так похож на него - прошептала Татьяна, тихо целуя плоть сына в блестящую головку.

Словно током ударило Колю, сладостная истома охватила низ живота, и он со стоном нагнулся, а из плоти ударила струя спермы, и прямо в лицо матери. Она громко засмеялась:

• Боже мой! Боже мой! Мой сын кончил мне в лицо! В лицо! И смех, и грех! Боже мой! - и смех ее стал переходить в плач, рыдания, и невозможно было понять, плачет ли она или смеется.

Капли спермы стекали с ее лица на грудь. Татьяна дернула плечом, и ночная сорочка ее сползла на живот, так близко и так доступно открывая огромные налитые притягательной тяжестью груди ее с розовыми сосками. Она стала растирать сок своего сына по телу, потом поднялась, и сорочка упала на ноги, полностью обнажая ее роскошное тело зрелой пятидесятилетней женщины. Она словно сошла с полотна Рубенса или картины Кустодиева. "Русская Венера в бане".

Она нагнулась и сняла с сына трусы:

• Идем со мной, сынок. Сделай мне одолжение. Подари мне радость. Пожалей свою мать.

Она за руку повела его за собой. Они легли на ее широкую постель. Татьяна, поглаживая член своего сына, взяла его в рот. Никогда еще Коля не испытывал такого блаженства И в эту минуту мать тихо молвила, отчего застучало в висках, и сильно-сильно, почти до тошноты, забилось сердце:

• Выеби меня, сынок. Выеби! Я хочу, этого. В ней так давно не был никто. Я хочу молодой хуй в своей старой пизде. Она моя вся мокрая.

Коля перевернулся, лег на ее большое мягкое тело и вошел в нее, в ее раздвинутое в ожидании лоно. Плоть охватило жидким теплом. Татьяна вскрикнула:

• Тихо! Тихо! Больно! Больно!... А-а-а подожди, подожди-и Какой он у тебя большой и крепкий, Ко-оленька Словно гвоздь Любовничек мой сладкий Я хочу-у твой ху-уй. Больно-о-о - она сильно обняла руками сына, прижимая сверху к себе. - Я хочу, хочу твой ху-уй в моей пизде. Еби меня. Еби меня!!! - закричала она. - А-ах! как хорошо! Ах, как сладко! Я ебусь со своим сыном Я ебусь с мальчиком В моей пизде молодой хуй.

От этих запретных слов, которые прерывисто слетали с уст матери в жаркой истоме, Коля весь трепетал и, все больше и больше возбуждаясь, с силой молотил ее лоно своей молодой плотью.

Они любились целую ночь, и до конца не могли утолить свою страсть друг к другу. Они пробовали разные позы.

• Я раздавлю тебя своим телом, - смеялась Татьяна, сидя на Коле, и тут же стонала: - О-о-о Как хорошо-о.

Они радовались, как молодожены в медовый месяц.

• Коленька, - сказала мать, лежа на спине с чуть раздвинутыми ногами. Утренний свет пробивался сквозь шторы, придавая ее телу большую заманчивость. Между ее ног, из-под коричневых волосиков расплывалось небольшое мокрое пятно. - Это твое семя - с улыбкой сказала Татьяна. - Ах! - вздохнула она с тихой улыбкой, - как давно не было мне так хорошо!.. Грех но так хорошо Коленька!.. Не бросай меня Мне активной жизни осталось около десяти лет, а тебе к тому времени будет только двадцать семь, совсем еще молодой Запросто сможешь завести семью Даже через двадцать лет Я тебя не буду держать Мне нужно сегодня Я так истосковалась Я так исстрадалась Должна же быть мне награда Должна же мне быть награда от Бога Должно же и мне достаться от радости жизни Мне нужно каждый день Я хочу твой молодой хуй каждый день! Каждый час Никаких обязательств Ты только меня еби спи со мной каждый день, как муж Прости меня , Господи Грех грех Но я так так хочу так хочу в своей пизде твой хуй она открыта но только для тебя, для твоего хуя.

Татьяна гладила и целовала плоть своего сына.

• Я люблю тебя, мама, - тихо прошептал Коля. - Как женщину Как роскошную женщину Как женщину, которая одна на всю жизнь.

Татьяна молча покрыла его юное, почти девичье тело поцелуями.

• Ты ты.. это нарочно нарочно делала? Ты манила меня? - спросил Коля, гладя ее волосы.

Татьяна взглянула на него широко раскрытыми темно-синими глазами и улыбнулась, кивнув головой:

• Да, Коленька.

Кто осудит их?..